Раздача антинобелевских премий
За слонов, страусов и пивную пену
«Ignoble» — значит простецкий, не очень знатный. От этого слова и произошло название «Игнобелевской премии», которую ежегодно вручают юмористы из американского научного журнала «Анналы невероятных исследований» — «AIR».
Их удостаиваются люди, чьи достижения, хотя и не столь значимы, зато неповторимо оригинальны. Или их попросту не стоит повторять.
Игнобелевская премия учреждена в 1991 году. Церемония вручения проводится в Гарвардском университете накануне объявления нобелевских лауреатов. Обычно премии вручают нобелевские лауреаты по номинациям, аналогичным нобелевским.
Церемония вручения Игнобелевской премии проходит в театре «Сандерс» в американском университетском городке Гарвард, где живет больше всего в мире нобелевских лауреатов. Собственно, именно потому Игнобель и привязан к Гарварду.
Нобелевские лауреаты с большой охотой являются на полуночную торжественную церемонию, но не во фраках, как заведено в Стокгольме, а в бутафорских костюмах с огромными носами. Время выступления лауреатов на торжественной церемонии вручения премии ограничено минутой. Если кто-то из лауреатов задерживает внимание публики дольше чем на 60 секунд, раздается капризный плач 8-летней ведущей: «Прекратите, мне скучно!» После речи, в которой автор открытия объясняет его полезность, каждый из лауреатов получает медаль из фольги и сертификат на изобретение, заверенный тремя лауреатами настоящей Нобелевской премии.
Удивительным образом премия за антинаучные достижения способствует пропаганде, как бы мы сказали, научных достижений едва ли не в большей степени, чем высокоученые и уже непонятные широкой публике Нобелевские премии. Наука — занятие для веселых и остроумных людей. Постулат непреложный, но у нас, к сожалению, в последнее десятилетие он стал забываться, а изнывающие от безденежья ученые все больше погружаются в ожесточение и ностальгию о временах, когда первым бестселлером в стране был искрометно шутливый сборник «Физики шутят».
Игнобелевские премии вручаются по 10 номинациям, дабы в отличие от Нобелевской премии не обидеть невниманием какую-то из дисциплин.
Иг-Нобель переводится двояко: с одной стороны — «постыдный» (ignoble), с другой — «невероятно гениальный» (Incredibly Genuine). Как хотите, так и переводите. По статусу Иг-Нобелевские премии присуждаются за достижения, которые «нельзя или не следует повторять», но точнее их стоило бы назвать Антинобелевскими премиями.
Выдаются они за работы, которые кажутся смешными: за тупость, за шарлатанство, за абсолютную бесполезность исследования, порой — за чувство юмора. Иногда премии вручаются за вполне нормальные и даже великие работы — так, несколько лет назад Эдвард Теллер, отец водородной бомбы, был награжден Иг-премией мира «за своеобразный подход к установлению полного и абсолютного мира на всей планете». Премии представляют собой памятные медальоны, вручаемые победителям по десяти номинациям самыми что ни на есть настоящими нобелевскими лауреатами.
В этот раз своим игнобелизмом мир поразили в основном три номинанта. Британский статистик и эколог Чарльз Партон вместе с коллегами из Университета святого Эндрюса заработали Игнобелевку за эпохальное открытие в области страусоведения — они доказали, что страусы могут испытывать к людям сексуальное влечение, даже большее, чем друг к другу. Вывод сделан на основании множества наблюдений за поведением этих птиц в загонах — при приближении человеческого существа страусы чрезвычайно возбуждаются. «Они просто обожают людей!» — сказал Партон на церемонии награждения. Ученый очень доволен премией. «Мы все очень гордимся ею», — заявил он.
Премию по математике заработали два индийских исследователя — впервые в мире они посчитали площадь поверхности... слона.
Порадовал Арндт Лейке из Мюнхенского университета — ему удалось экспериментально доказать, что пивная пена оседает, подчиняясь математическому закону экспоненциального затухания. Нобелевский лауреат, награждавший Арндта, тут же взял его под ручку и уволок в паб на Гарвард-сквере — проверять правильность открытия.
Остальные премии тоже радовали. В номинации «Междисциплинарные исследования» Иг-Нобеля получил Карл Крушельницкий из Университета Сиднея за всеобъемлющий обзор человеческих пупков. Японцы были отмечены Иг-премией мира за «установление мира и гармонии между биологическими видами» — они изобрели приборчик, способный переводить собачий лай на японский язык. Премию по гигиене завоевал испанец Эдуардо Сегура за изобретение стиральной машины для собак и котов. Премию по экономике разделили между собой 28 компаний — «за введение в мир бизнеса математической концепции мнимых чисел».
В общем, было, как всегда, весело.
За одиннадцать лет своего существования Иг-Нобелевские премии приобрели в научном мире необычайную популярность. И хотя номинаций только десять, число награждаемых, как показывает практика, может быть сколь угодно большим. Так, в 1993 году премию по медицине получили соискатели, опубликовавшие в журнале New England Journal of Medicine (vol. 329, no. 10) статью о том, какими словами люди приветствуют друг друга при встрече. Вряд ли приз особенно обрадовал победителей — в написании этого вполне идиотского труда участвовали 976 соавторов, что в среднем в сто раз превышает количество фамилий, возглавляющих обычную научную статью.
Иг-Нобелем отмечают за разное. Например, за чистое, никакой серьезной наукой не замутненное научное любопытство — скажем, работу Лена Фишера, профессора английского и австралийского университетов, рассчитавшего наиболее оптимальный способ макать бисквит; или Поля Бослэнда, директора Института чилийского перца в Нью-Мексико, создавшего чилийский перец, совершенно лишенный остроты; или даже, наконец, долгую и тщательную работу по набору статистики, подтверждающей правило о том, что бутерброд всегда падает маслом вниз (1998 год, Роберт Мэтьюз, Иг-Нобель по физике).
Награждают за шарлатанство или невежество — Ричарда Сида, обещавшего в 1999 году клонировать любого желающего; Луиса Кеврана (1993 год, Иг-Нобель по физике), доказавшего, что процесс производства кальция для скорлупы куриных яиц происходит с участием холодного термояда; Госсовет по образованию штата Канзас, запретивший в 2000 году преподавать в школах эволюционную теорию Дарвина, и т. д.
Некоторым премия не нравится. Так, в прошлом году памятный медальон оказался не нужен представителям военно-морского флота Ее Величества — им была присуждена Иг-Нобелевская премия мира за то, что на морских учениях они ради экономии боеприпасов не позволяли своим курсантам-бомбардирам стрелять из пушек настоящими снарядами, но вместо этого велели лишь имитировать пушечные залпы, сопровождая их выкриком: «Баммм!»
Но большинство получают премию с удовольствием — например, Крис Нисуандер из Аризоны, получивший Иг-Нобеля по номинации «Компьютерные науки» за создание программы, не позволяющей котам разгуливать по клавиатуре: программа каким-то образом распознает прикосновение кошачьих лап и реагирует на него жутким воем, отпугивающим бедное животное. А три шотландских медика, получивших в позапрошлом году Иг-Нобель по медицине за работу по несчастным случаям в Глазго, связанным с неожиданным разрушением унитазов, были просто в восторге. Джонатан Уайатт, один из них, в своей благодарственной речи сказал, что вместе с коллегами они опубликовали более семидесяти работ, но только эта принесла им известность.
В этом году отказавшихся приехать за Иг-Нобелем не было — несмотря на то что церемония собрала лауреатов с четырех континентов, а поездку и проживание участникам приходилось оплачивать из собственного кармана.
Любопытно и не совсем справедливо, что Иг-Нобелевскую премию ни разу не получал наш соотечественник (мы не берем в расчет тех 976 соавторов, которые написали статью о приветствиях, — там они наверняка должны присутствовать). Несправедливо — это понятно почему. Мало того что Россию обделяют нормальными Нобелевскими премиями, так теперь еще и ненормальные нам отказываются присуждать. Между прочим, зря.
